Книга доктора церковного права, профессора, протоиерея Владислава Цыпина рассказывает об истории древнего православия — от рождества Спасителя до основания равноапостольным Константином Нового Рима — православной Византийской империи.
Предлагаем вниманию читателей отрывок из очерка
«Гонения на христиан и подвиги мучеников в правление династии Антонинов»:
Церковная традиция насчитывает 10 гонений: Нерона, Домициана, Траяна, Марка Аврелия, Септимия Севера, Максимина, Деция, Валериана, Аврелиана и Диоклетиана, — которые уподобляются 10 казням египетским и 10 рогам апокалиптического зверя, но в этом их исчислении есть доля условности. Если в перечень императоров-гонителей включать лишь тех, кто развязывал кампании преследований христиан, охватывавшие всю империю, то число их придется сократить, а если учитывать также региональные, локальные гонения, то в черный список врагов Церкви придется включить также Коммода, Каракаллу, Септимия Севера и других принцепсов.
Необъяснимый с точки зрения здравого исторического смысла, или, лучше сказать, имманентной политической логики, провал религиозной политики могущественной сверхдержавы Древнего мира, перемоловшей сотни народов и племен, пытавшихся отстоять свою независимость, является фактом величайшей исторической важности и одним из самых поразительных исторических уроков. Опыт за опытом гонения христиан давали обратный эффект, приводили сразу или вскоре к результатам, противоположным тем, на которые рассчитывали гонители, порой отличавшиеся исключительным политическим даром и даже гениальностью, как Траян или Диоклетиан, стоявшие на вершине интеллектуальных возможностей человека, как Марк Аврелий. Их усилия оказались тщетными; остановить распространение Церкви, которая виделась им недугом, смертельно опасным для республики, для общественного блага, они не смогли. Для христианского сознания, для христианского восприятия исторических событий за всем этим открывалось действие Промысла Божия, исполнение обетования Спасителя: создам Церковь Мою, и врата ада не одолеют ее (Мф. 16, 18).
Само греческое слово «мартис» не содержит в себе указания на мучение, которое послужило основой для его перевода на славянский и русский языки — «мученик». Оно означает собственно «свидетель», в переводе на арабский — «шахид». В западные романские и германские языки это слово вошло без перевода, но в самом восприятии его акцент, как и в русском, стал делаться на претерпевании пыток, мучений. Но как писал В. В. Болотов, «слово „мученик“, которым переводится у славян греческое „мартис“ — свидетель, передает лишь второстепенную черту факта, как отзыв непосредственного человеческого чувства на повествование о тех ужасных страданиях, которые переносили мартирес… В истории о мучениках нас, отделенных от начала христианства многими веками, поражают прежде всего те истязания, которым они подвергались. Но для современников, знакомых с римскою судебною практикою, эти истязания были явлением обычным… Пытки на римском суде являлись обыкновенным законным средством дознания. К тому же и нервы римского человека, привыкшего к возбуждению кровавыми зрелищами в амфитеатрах, так были притуплены, что жизнь человека ценилась мало. Так, например, показание раба, по римским законам, только тогда имело значение на суде, если оно было дано под пыткою, и свидетелей-рабов пытали… При том же христиане обвинялись в уголовном преступлении, „в оскорблении величества“, а к подсудимым этого рода суды имели законное право применять пытки в обилии».
Для древних христианский мученик был прежде всего не жертвой, но свидетелем веры, героем веры, победителем. Попросту говоря, люди, наблюдавшие эту его борьбу и одержанную им победу, обнаруживавшуюся в том, что палачи оказались бессильны заставить его отречься от Христа, убеждались, что выдержавший пытки и претерпевший добровольную смерть христианин обладает ценностью, которая выше всего, что есть на земле, потому что самой несомненной земной ценностью человека является его жизнь, и если христианин жертвует ею, то он делает это ради блага, превосходящего временную жизнь. В восприятии одних зрителей истязаний и казней вера жертвующих жизнью христиан была проявлением неразумного суеверия упрямцев, пребывающих в плену иллюзий, но для других наблюдаемый ими подвиг мученика становился исходным импульсом внутреннего переворота, началом переоценки прежних ценностей, призывом к обращению. И, как известно из житий древних мучеников, порой такое преображение души совершалось с ошеломляющей скоростью, так что даже судьи, приговаривавшие христиан к казни, и палачи, уже готовые приступить к своему ремеслу, пораженные верностью и стойкостью осужденного на смерть христианина, сами громогласно исповедовали Христа и кровью свидетельствовали о своей приверженности только что обретенной ими вере в Него. Чрез мученичество христиане соединялись со Христом, и радость общения с Ним они не только обретали за гробом, но и предвкушали уже здесь, в самих страданиях за Него.
Рождество Спасителя
Распятие и Воскресение Спасителя
Церковь в апостольский век
Священные книги Нового Завета
Разрушение Иерусалимского храма
История церкви от разрушения Иерусалимского храма до конца I столетия от Р. Х.
Гонения на христиан и подвиги мучеников в правление династии Антонинов
Писания мужей апостольских и апологетов Ii столетия
Христианская миссия в провинциях Римской империи
Церковный строй и богослужение во II столетии
Споры о времени празднования Пасхи
Ереси II столетия и противостояние им
Положение Церкви в первой половине III столетия
Церковный строй и церковная жизнь в III столетии
Манихейство и монархианские ереси
Христианские богословы III столетия
Гонения на христиан императоров Деция и Валериана
Церковь в последние десятилетия III столетия
Начало монашества
Христианство в Армении
Гонения Диоклетиана
Соперничество правителей империи и возвышение святого Константина
Гонения Галерия и Максимина
Эдикт Галерия и прекращение гонений
Обращение императора Константина и его победа над Максенцием
Миланский эдикт 313 г.
Гонения Лициния и его поражение в противостоянии со святым Константином
ОГЛАВЛЕНИЕ
2.
Гонение Траяна.
3.
Гонение Марка Аврелия.
Гонение Траяна.
Гонение Траяна в начале 2 века (99-117 гг.) было первым систематическим гонением на христиан. Мы называем его систематическим потому, что оно вытекало из сознания опасности, какою грозило христианство твердости языческой римской империи. Этим гонение Траяна отличается от других гонений, бывших до этого времени и носивших характер случайности.
Траян не был каким-нибудь слабоумным, но жестоким тираном, который по своему слабоумию вынужден бывает уступить страстям толпы. Траян не был ни Нероном, ни Домицианом. Он был муж серьезного ума, поклонник философии своего времени, друг лучших людей века – Тацита и Плиния Младшего, был искусным политиком.
Поставив своей задачей снова поднять начинавшее дряхлеть римское государство, он был ревностным поборником язычества. Отсюда новая религия не могла ждать от него пощады. При том же, он был очень подозрителен ко всяким вновь возникающим обществам и союзам; он видел в них опасность для государственного благосостояния.
Траяном в начале царствования издан был указ против тайных обществ. Он имел отношение по преимуществу к области Вифинской в Малой Азии. Этот указ не имел в виду общества христианского. В Вифинии сильно процветала жизнь общественная: там любили торжественно проводить важнейшие семейные празднества, любили ежегодно праздновать принятие начальником его новой должности... На каждое такое событие созывалось множество гостей. Такие собрания Траян считал опасными. Ему казалось, что они могли служить зерном для заговоров политических. К ним то и имел отношение закон его о тайных обществах.
С другой стороны, Вифиния часто страдала от пожаров. Чтобы сколько-нибудь помочь беде, общество завело артели из людей простого звания, на обязанности которых было спешить тушением пожара, попросту сказать, учреждены были пожарные команды. Но Траян к таким невинным артелям относился с подозрением; ему казалось, что такие артели могли рождать беспорядки и возмущение в городах.
Итак, закон о тайных обществах ничуть не имел ввиду христиан, однакож на деле он был приложен и к христианам. Этим христиане обязаны усердию проконсула Вифинского, Плиния Младшего.
Плиний Младший принадлежал к лучшим людям своего времени, был хорошо образован, любил литературу и науку, но это не мешало ему или, лучше сказать, пособляло сделаться врагом христиан. Языческий ученый не мог оставаться равнодушным к христианам, которые низко ценили состояние языческой образованности.
Плиний принадлежал к коллегии авгуров, на обязанности которых лежало заботиться об интересах языческого жречества и языческой религии. Да и по душе Плиний был усердным почитателем богов римских; там и здесь он строит на свой счет храмы. Как чиновник, он был очень ревностен и желал быть на хорошем счету у императора.
Плиний назначен был в Вифинию главным образом затем, чтобы устранить многие беспорядки, накопившиеся здесь в правление прежних проконсулов. Плиний тотчас по вступлении в должность обратил внимание и на христиан, начал суд и расправу с ними.
Кто такое были, по его мнению, христиане и как поступал он с ними – все это обстоятельный чиновник подробно описал в своем донесении Траяну. Содержание документа следующее: великое множество христиан, обвиненных в нарушении указа о тайных обществах, представлено было пред Плиния. Плиний был в затруднении, как поступить в подобном случае; с одной стороны потому, что он никогда не присутствовал при делах этого рода, а законодательство давало лишь общие правила относительно религий новых, с другой стороны он был изумлен громадным числом христиан, ибо по его словам «таковых было множество всякого возраста и состояния, и обоего пола», и притом по сознанию Плиния зараза этого суеверия росла все более и более: «…храмы были покинуты, богослужение языческое забыто, жертвы почти ни кем не покупались».
Первым делом Плиния было разведать: что такое в самом деле были христиане. Он подвергает пыткам двух служительниц из христианского общества, которые звались диаконисами. Вероятно, он много рассчитывал на слабость женского пола. И однакож от них он не узнал ничего такого, что могло бы выставлять христиан в невыгодном свете.
Вся вина христиан заключается в следующем: «в определенный день – день солнца (воскресенье) перед рассветом они собирались вместе, пели гимны Христу, как Богу, обязывались друг пред другом чтобы не воровать, не любодействовать, не обманывать, и что: вечером они снова собирались для вкушения пищи простой и обыкновенной (Агапы)». Все это было успокоительно для римского чиновника; одно было из рук вон плохо: это – непоколебимая привязанность христиан к их религии. И Плиний, верный государственным идеям своего времени, находил: "Что бы такое ни было, что христиане исповедуют, – одно упрямство и непоколебимая непреклонность заслуживают казни". Это значит, что римский чиновник, смотря на религию, как на дело подведомственное государству, требовал со стороны христиан подчинения авторитету государственному в делах самой веры.
Плиний принимает строгие меры против христиан: он решительно требует от них отречения от своей веры, требует, чтобы курили ладаном перед бюстами богов и императора, совершали возлияние в честь их. В случае отказа поступать так, после троекратного, но тщетного приглашения последовать требованию, Плиний допускал смертную казнь относительно христиан.
Много было отступников от христианства, по уверению Плиния: запертые было храмы языческие отворились, жертвы снова запылали. Читая известие об этом факте у Плиния – нужно помнить: кто пишет. Пишет римский чиновник, который хотел выставить перед императором особенную ревность в исполнении своих обязанностей. Конечно, отступники могли быть, но едва ли их было много: ведь это была первая пора христианства, когда ревность по вере была изумительно сильна.
Ответ императора был краток: он воспрещает отыскивать христиан наравне с другими преступниками путем полицейским; за ними не должно быть поисков; но если они будут представлены на суд и уличены, они должны быть наказаны, но как? На это Траян отказывается дать ответ, находя, что случай случаю рознь. Впрочем, смертная казнь была обыкновенным наказанием в подобных случаях. Ответ императора Плинию составлен в форме указа, и он и составил первый закон против христиан.
Закон Траяна в сущности был чрезвычайно жесток. Закон дает прямой ответ на вопрос: есть ли христианство само по себе преступление? И ответ дается утвердительный. «Доказанный христианин подлежит казни», по этому указу.
Жизнь христианина оставалась в постоянной опасности. На него мог донести нищий, которому он отказал в подаянии, кредитор, которому он не заплатил в срок, беспорядочный юноша, которому он отказал в руке своей дочери, дурной сосед и т.д. Христианин косвенно лишился возможности прибегнуть с жалобой в суд на какого-либо обидчика, потому что обидчик всегда мог в отмщение указать на христианство обвиняющего.
После этого весьма справедливо замечание Евсевия (3,33) по поводу указа Траянова: "Людям, которые желали делать зло христианам, открывалось после этого указа много к тому поводов. В одних странах чернь, в других правители могли устроять против христиан гонения".
Скажем об актах мученических, сохранившихся до нас от времени гонения Траянова. Таких актов не много, и они, к сожалению, не стоят ни в какой связи с указом Траяна.
Во времена Траяна потерпел мученическую кончину Симеон, второй епископ Иерусалимский, вероятно, брат апостола Иакова, так называемого брата Господня; полагают, что Симеону было уже 120 лет. Он обвинен был какими-то еретиками в том, что он был христианин и потомок Давида, следовательно был презрителем римской религии, – обвинен был и представлен на суд палестинского проконсула Аттика; в продолжение многих дней мужественно вынес различные мучения, и, наконец, был пригвожден ко кресту.
До нас сохранилось несколько древних редакций или актов св. Игнатия Богоносца, епископа Антиохийского.
Вероятно, Игнатий был арестован в Антиохии по распоряжению местного проконсула по обвинению в приверженности к христианству, как глава тайного общества, а, как известно, тайные общества запрещены были Траяном. Он был осужден и приговорен к растерзанию зверями. Из Антиохии глава христианского общества для исполнения приговора пересылается в Рим.
Переправление осужденных на съедение зверями из провинций в Рим для услаждения римлян было делом обыкновенным. (О Траяне известно, что при нем гладиаторские игры и травля зверей в Риме приняли колоссальный размер. По завоевании Дакии в 107 году праздник в честь события продолжался 123 дня и состоял из зрелищ кровавого свойства.)
В течение пути Игнатий пишет несколько посланий. Между ними замечательно послание в Рим к тамошним христианам, в котором он увещевает их не препятствовать его мученической кончине. Он преисполнен был жажды мученичества и ничего не опасался, как того, чтобы что-нибудь не воспрепятствовало исполниться его желанию соединиться с Христом. Этой жаждой дышат все его послания. «Я пшеница Божия, говорит он, и измелют меня зубы зверей, чтобы я сделался чистым хлебом Христовым».
Игнатий боялся со стороны римских христиан чего-то такого, что воспрепятствовало бы ему восхитить мученический венец. В послании к римлянам он пишет: «Боюсь вашей любви, чтобы она не повредила мне, потому что вам легко то, что вы хотите сделать, а мне трудно достигнуть Бога, если вы пожалеете меня». В другом месте того же послания: «Сказываю, что добровольно умираю за Христа, если только вы не воспрепятствуете мне. Умоляю вас: не оказывайте мне неблаговременной любви».
Игнатий переправляется в Рим достаточно длинным путем. Арестантов, по крайней мере не важных, переправляли по империи не с нарочитым конвоем, а пользовались для переправы различными случайными обстоятельствами.
Путешествие Игнатия было очень свободно. Игнатий долго оставался в Смирне, где свободно виделся с епископом Смирнским Поликарпом; принимал многие депутации от других христианских общин, которые являлись подкреплять исповедника и насладиться его беседой. Здесь, в Смирне, он писал свои послания к различным церквам.
Когда Игнатий высадился в гавани, называвшейся Порт, он отправился в Рим. По дороге и в самом Риме его встретили римские христиане с радостью и печалью, с радостью, потому что удостоились видеть богоносца, и печалью, потому что знали, какой жребий ожидает его в столице. Некоторые из христиан не оставляли однако же надежды на освобождение исповедника, о чем ранее знал Игнатий, они хотели достигнуть того, чтобы исповедник был пощажен. Но Игнатий со слезами умолял их, чтобы они никак не препятствовали ему совершить свое течение и соединиться с Богом. После того христиане преклонили колена, а Игнатий произнес молитву к Богу. По окончании молитвы он отведен был в амфитеатр и предан зверям, которые тотчас растерзали его. Остались только твердые части его тела, которые потом и перенесены в Антиохию.
К числу мучеников Траянова времени некоторые историки присоединяют еще Климента, епископа Римского. Хотя нет оснований сомневаться, что Климент скончался мученически и именно при Траяне, но ничего нельзя сказать достоверного об обстоятельствах, при каких это произошло.
Гонение Марка Аврелия.
После царствования Траяна проходит целое полустолетие, в которое мы не встречаем новых законодательных мер против христиан. Лишь царствование знаменитого философа-императора Марка Аврелия (161-180 гг.) повторило в этом отношении царствование Траяна.
Марк Аврелий – философ-стоик, – и гонение на христиан с первого раза представляется каким-то странным сочетанием. Историк Капитолин говорит: «Во всем он показывал великую умеренность, удерживая людей от зла и побуждая к добру… Он старался за каждое преступление налагать меньшее наказание, чем какое положено по закону». Гуманность его была всем известна. Он избегал всякого проявления жестокости.
Спрашивается: чем объяснить, что Марк был гонителем христиан и гонителем жестоким?
Марк Аврелий по своему религиозно-умственному строю представлял собой странное смешение идей философских с грубым суеверием. Язычество и философия равно для него были дороги. Марк Аврелий был в одно и тоже время и жалким суевером, и возвышенным философом. Он прямо верил в реальность языческих богов и их явлений. Если так доверял Марк языческой религии, то понятно, он не мог равнодушно смотреть на новую религию.
При всем том, впрочем, языческое религиозное настроение Марка было второстепенной причиной к гонению на христиан. В Марке философ брал верх над язычником. Стоическая философия в лице Марка образовала такую школу, которая была безмерно горда, имела притязания снова воскресить древний мир. На этом пути эта школа встретила презираемую секту христиан, которая делала успехи, каких не могла ожидать стоическая школа. Секта парализовала влияние школы!
Марк не признавал законным стремления человека решать проблемы, которые не имели прямого приложения к жизни. Между тем каждый христианин искал разрешения вечных проблем о Боге, мире, человеке. Уже с этой точки зрения Марк не мог понимать христианства, смотрел на него враждебно.
Частности учения христианского тоже были неудобоприемлемы для его стоического миросозерцания. Центральная истина христианства – искупление – была совершенно чужда мысли Марка Аврелия. Марк учил, что человек должен искать помощи во всех случаях только в самом себе, в своих силах.
Марк не признавал никакой необходимости в прощении грехов человеку со стороны Божества, в чем состояла практическая сторона искупления; потому что Марк не признавал грехов против Бога: «Кто грешит, говорит он, грешит против самого себя».
Наконец Марк презирал христиан за их живое стремление к мученичеству. Для него мудрец – это человек без стремлений, без порывов, без восторгов, без воодушевления.
Между тем христиане с воодушевлением и восторгом встречают и идут на смерть. Для Марка это не более, как суетное хвастовство. Так враждебно сталкивалась философия Марка с христианством.
Но это еще не все. Марк должен был гнать христиан, как государственный муж, верный идеям своей империи. Может быть, ни один государь 2 и 3 века не был более исполнен языческой идеей о государстве и его правах в отношении к подданным, ни один не презирал более его права индивидуальной свободы совести, чем Марк.
«Цель разумного существа – говорит Марк – это подчиняться законам государства и древнейшему государственному устройству». Никакое отделение себя от общегосподствующих интересов не должно быть терпимо – хотел сказать он.
Всякое стремление к индивидуальной свободе, будь то в общественной жизни, будь то в религии, есть государственное преступление. Это идея чисто римская. Но эта идея должна была сделаться опасной для христианства.
Христиане во всем и всегда давали знать, что они граждане нового религиозного общества, не имевшего ничего общего с религиозным устройством и направлением государства римского, и за это должны были расплачиваться своей кровью, своей жизнью.
Гонение Марка производилось по именному императорскому приказанию, утвердившему гонение на христиан. Апологет Мелитон Сардийский свидетельствует: «Вышли новые указы, которыми преследуется род людей богобоязненных»; по характеру своему, эти указы он называет столь жестокими, что их «не заслуживали бы и неприязненные варвары» (Евсевий 4,26).
Чтобы составить себе более ясное представление об указах Марка и самом гонении – нужно собрать характеристические черты гонения, как они указаны у христианских писателей. Черты гонения Марка новы в сравнении с гонением Траяна. Вот эти черты:
1) Правительство не только приказало хватать христиан, но приказывало отыскивать их, если они скрывались. Теперь «сыщики, по свидетельству Евсевия, употребляли все старание к отысканию христиан».
2) Правительство не хотело наказать христиан как каких нибудь преступников, а желало именно обращать их во что бы то ни стало снова к язычеству. Поэтому разрешены были пытки самые различные. Христиан устрашали зверями, их сажали в мрачные убийственные тюрьмы, растягивали ноги на деревянных колодах. (Евсевий 5.1). Только после всех этих истязаний исповедников предавали смерти.
3) Поощрялись доносы на христиан: т.е. не те только из христиан привлекаемы были к суду, кто объявляли себя христианами, но и те, кто скрытно были христианами. Доносчиков на христиан явилось многое множество. Ибо правдивым доносчикам обещано было хорошее вознаграждение, состоящее в получении имения обвиняемого.
4) Отрекшихся от христианства продолжали морить в темницах. У Евсевия говорится: «Взятые под стражу при наличии гонения и отрекшиеся от Христа были также заключаемы в тюрьму и претерпевали мучения; отречение не приносило им никакой пользы. Исповедовавшие себя тем, чем они были, – христианами, заключаемы были, как христиане, не обвиняясь ни в чем более, напротив, отрекшиеся содержались, как человекоубийцы и беззаконники» (Евсевий 5.1). Это происходило потому, что христиан кроме христианства обвиняли еще в разных самых страшных преступлениях, какие возводила на них народная толпа.
5) Обвинение и преследование христиан как преступников на основании народной молвы. Языческие власти заставляли слуг давать показания против христиан-господ. Эти слуги – язычники, боясь мучений, возводили на христиан «много такого, по словам Евсевия (5:1), чего нельзя ни выразить ни помыслить...»
Обращаемся к мученическим актам, сохранившимся до нас от времен гонения Марка Аврелия. Таких актов не много, но тем драгоценнее они. Первое место между ними занимают мученические акты Поликарпа, епископа Смирнского. Кончина Поликарпа относится учеными к 166 г. Эти акты – не что иное, как собственно послание церкви Смирнской, извещающее прочие церкви о мученической кончине епископа Смирнского и других христиан одновременно с ним. Такими мучениками вместе с Поликарпом были 11 филадельфийцев.
Когда наступило гонение, Поликарп хотел было оставаться в городе Смирне, но христиане убедили его, чтобы он скрылся в деревню, из этой деревни он потом укрывался в другое место. Здесь наконец и нашли его сыщики. Для открытия места нахождения Поликарпа они схватили двух рабов Поликарпа, подвергли одного из них пытке и таким образом выведали о месте, где находился исповедник. Когда сыщики открыли епископа Смирнского, он не устрашился, а приказал накрыть стол и угостить их, сам предался молитве. Затем на осле он отправлен был в город Смирну. На дороге ему встретился главный начальник полиции, посадил его к себе в экипаж и начал уговаривать его отречься от христианства. Когда же христианский епископ не внимал его убеждениям, полицейский начальник вытолкнул его из экипажа, так что исповедник повредил себе ногу, но бодро дошел до города. Затем он приведен был в амфитеатр для допроса проконсулом. Проконсул всячески старался побудить его к отречению от Христа, указывал на седину, грозил зверями, призывал одуматься. На все это Поликарп отвечал: «Мы не меняем лучшего на худшее: хорошо менять только зло на добро». «Вот уже 86 лет я служу Господу». Тогда герольды троекратно провозгласили вслух всем: «Поликарп объявил себя христианином». После этого народная толпа обратилась к распорядителю общественными зрелищами с требованием, чтобы Поликарп был отдан зверям на съедение в амфитеатре. Но он отказал в этом толпе, так как бой с зверями уже кончился. Очевидно, что в это время совершался какой-то языческий праздник в Смирне, в продолжение которого происходили кровавые игры амфитеатра. Тогда народ потребовал, чтобы Поликарп живой был сожжен. Это требование не встретило противодействия в начальстве. Сложен был костер, на нем распростерт мученик; Поликарпа хотели было пригвоздить к дереву, но так как он объявил, что он и без гвоздей останется неподвижен, то его только связали на костре. Костер наконец был зажжен, но тело мученика сопротивлялось разрушительному действию огня. В виду этого один из служителей казни подошел к мученику и пронзил его мечом. Кровь утушила пламя огня. Наконец, язычники сожгли тело Поликарпа, и христианам оставалось только собрать кости и пепел от него, что они и сделали, а также Смиряне постановили воспоминать день его мученической кончины.
Другим замечательным церковно-историческим документом, относящимся к временам гонения Марка Аврелия, служат мученические акты Лионских и Вьеннских христиан в Галлии.
Акты открываются тем, что в самых ужасных чертах описывают народную ненависть к христианам. В них говорится: «Мало того, что для нас закрыт был в ход в дома, бани, народные площади, нам нельзя было показываться в каком бы то ни было месте». Народ неистовствовал при появлении христиан, прибегал к побоям, бросал камнями, грабил, хватал и влачил христиан по улицам. Первомученики не скрывались, а готовы были перенести все за веру. Затем документ с подробностью передает сказание о мужестве и терпении исповедников среди допросов и пыток. С особенным воодушевлением акты говорят о рабыне Бландине, за которую все боялись, как бы она, по своей немощи, не отреклась от Христа, но которая однакож показала себя даже мужественнее мужей. «Бландина, говорят акты, исполнилась такой силы, что самые мучители ее, сменявшие друг друга и всячески мучившие ее с утра до вечера, наконец утомились, изнемогли и признали себя побежденными, потому что не знали уже, что более делать с нею».
Как дело, достойное памяти потомства, акты обозначают поведение при допросе Санкта, диакона Вьеннского. «Между тем, как язычники – говорят акты – удручали исповедника продолжительностью и тяжестью пыток, он с твердостью противостоял им, так что даже не объявил ни своего имени, ни народа, ни города, откуда он, ни того, раб ли он или свободный, но на все эти вопросы отвечал только: «Я христианин». Это ожесточило мучителей, и они так тиранствовали над мучеником, что «все тело его сделалось раною и язвою, все стянулось и потеряло человеческий образ».
Во второй части актов рассказывается о мученической кончине исповедников. Продержав известное время в темнице, исповедников снова подвергли пыткам и наконец предали смерти. Так как подоспела ярмарка в Лионе, во время которой здесь открывался амфитеатр и производился бой зверей, то большая часть мучеников была отдана на растерзание зверям в амфитеатре. В принятии мученической кончины между другими особенно прославились мужеством Санкт и Бландина. Бландина предстает пред глазами читателя с мальчиком Понтиком, лет пятнадцати, братом своим. Понтик, не смотря на свои отроческие лета, перенес с воодушевлением все муки, среди которых и испустил дух. Сама Бландина, по словам актов, пострадав под ударами бичей, под челюстями зверей, на раскаленной сковороде, наконец была опутана сетью и брошена волу. Животное долго бросало ее вверх, и среди таких мучений она скончалась.
Акты в заключение указывают на глубокое смирение мучеников: «Несмотря на то, что они претерпели всевозможные мучения, и сами они не назывались мучениками, и нам не позволяли себя называть этим именем; напротив негодовали, если кто в письме или разговоре называл их мучениками. «Мы только слабые и смиренные исповедники», говорили они сами о себе и просили братий молиться за них.
Акты своим повествованием направляются против монтанизма, который в это время уже довольно распространяется в Малой Азии. Монтанисты не признавали своими братьями падших во время гонений, то есть поколебавшихся в вере, чуждаясь таких. Напротив, акты говорят о галльских мучениках, что они «не превозносились над падшими», – этим давался урок гордому монтанизму.
Далее, мотанисты учили, что нужно всячески домогаться мученической кончины. Поликарп, по их воззрению, не осуществлял идеала истинного христианина. Им могло представляться зазорным, что Поликарп сначала позволил себе укрываться от гонений. Напротив галльские мученики только тогда являются на суд, когда их требует толпа или проконсул, или к тому побуждает польза братий.
Затем монтанисты, если им удавалось потерпеть истязания за имя Христово, любили величаться прозвищем мучеников. Напротив галльские мученики чуждались подобного наименования, как неприличного человеку и принадлежащего единственно Христу.
Эпоха гонений на христиан и утверждение христианства в греко-римском мире при Константине Великом Лебедев Алексей Петрович
Введение. О причинах гонений на христиан во II, III и начале IV века
Причины эти троякого рода. 1) Государственные: языческие идеи государства; государство считало себя вправе полновластно распоряжаться всею совокупностью жизни граждан; и религия, и все ее касающееся было подчинено государственной власти; открытое стремление христиан выйти из под государственного контроля в своей религиозной жизни и убеждениях; заявления в этом смысле христианских писателей (Тертуллиана, Оригена, Лактанция); столкновение указанного рода воззрений - языческих с христианскими, - и преследование христиан. 2) Религиозные, или религиозно–политические: препятствия для утверждения христианства среди собственно т. н. римских граждан, - ревностное охранение римским правительством исключительных прав отечественной религии, - невозможность для христианства утвердиться среди римских граждан на тех условиях, на каких проникали сюда чуждые религии;"Культ цезарей"и опаснейшие его последствия для христиан; почему христианство не могло воспользоваться той толерантностью, какою пользовались религии иностранных народов? 3) Общественные: недовольство (римского) императора как первого члена общества христианами; ненависть к ним языческих философов и ученых, и административных классов, вражда к ним же языческих народных масс; в чем выражалось вышеуказанное общественное нерасположение язычников к христианам? - Резюме: о причинах гонений христиан. - План и задачи исследования гонений на христиан
Отношение правительственной римской власти к распространявшемуся среди Империи обществу христианскому выразилось во II, III и начале IV века, как известно, в гонениях на христиан. Чтобы понять надлежащим образом свойства и характер этих преследований, нужно наперед строже изучить самые причины их.
Причины эти троякого рода: 1) Государственные. Правительством замечена была несовместимость христианства с идеями о государственной власти, какие лежали в основе римского государства. Христианство своими требованиями шло вразрез с тем, что составляло сущность представлений о государственной власти и ее отношениях ко всем сторонам жизни граждан. 2) Причины религиозные, хотя и не в чистом их виде. Именно несовместимость христианства с установившимися отношениями римского правительства к своей собственной религии и культам народов иноземных. Христианство не могло ожидать в отношении к себе терпимости со стороны римского правительства, потому что оно, христианство, явилось враждебным для интересов отечественной религии римской и по своему существу стояло вне круга миролюбивых фактических отношений, в какие поставляло себя правительство к другим религиям - не римским. 3) Общественные. Несовместимость христианства с общественными требованиями языческого Рима. Христиане не хотели признавать для себя обязательными иных из общественных требований правительства, а правительство не могло извинить подобного уклонения от общественных требований со стороны последователей новой религии.
I. Христианство со своими принципами являлось несовместимым с господствующими языческими идеями о государственной власти. Что это значит? Это значит, что установившемуся веками взгляду языческой государственной власти касательно безусловного господства ее во всех сферах человеческой деятельности противопоставлен был от христианства взгляд, в силу которого из под эгиды этой власти отторгалась целая область деятельности человеческой - область религиозной жизни человека. Языческая древность чужда была идей о свободе убеждений в деле религии и совести, о свободе сообразно со своими наклонностями избирать род и образ религиозного поклонения. Языческая идея государства заключала в себе право полновластного распоряжения всею совокупностью жизни граждан. Все, что тесно не связывало себя с этой идеей, все, что хотело жить и развиваться, не служа целям государственным, - все это было непонятно для древности, чуждо ее духу. Отсюда религия и все религиозное были подчинены государственному интересу. Самые великие умы древности ничего не знали о самостоятельности религиозной, о религии и религиозности, не подчиненных государству. Платон в своем"Идеальном государстве"с решительностью объявлял, что в государстве каждый получает возможность исполнить свое назначение и достигнуть полной меры своего счастия и благополучия, и вследствие этого Платон дает государству такую власть над человеком, при которой не остается никакого места ни для личной, ни для религиозной свободы. По мнению другого великого мыслителя древности - Аристотеля (в"Политике"), человек есть существо исключительно политическое, и жизнь государственная есть все для него. Замечательнейший римский мыслитель, Цицерон, говорит также:"Государство родило нас и воспитало для того, чтобы лучшие и высшие силы нашей души, разума и рассудка употреблять в свою собственную (государственную) пользу, а в нашу личную пользу оставлять столько, сколько будет оставаться за удовлетворением его собственных нужд"*. Римское государство было лишь осуществлением этих идей древности. Государство у римлян было тем средоточием, из которого выходили, около которого вращались и к которому снова неизбежно возвращались все мысли и чувства, верования и убеждения, идеалы и стремления народа. Оно было единственно высшим идеалом и путеводною звездою, которая в качестве высшего рока (Fata Romana, Dea Romana) давала направление всем силам народной жизни и сообщала определенный смысл и характер склонностям и действиям отдельного человека. Оно было как бы божеством, и все, что стояло вне отношения к государству, было бесполезно, незаконно. Поэтому и самая священнейшая вещь - религия - была одной из функций государственной власти. Власть ведала религию как мир и войну, как подати и повинности, как управление и полицию. В римском государстве ведение дел религии и надзор за религиозным положением народа сначала поручался сенату, а потом присоединился к атрибутам императорской власти. Все императоры Рима, начиная от Августа, были в то же время верховными первосвященниками; император в то же время именовался и Pontifex maximus. Словом, религия в римской империи не имела ни малейшей самостоятельности, она находилась под строгим контролем государственной власти. Отсюда религиозный строй составлял часть государственного строя, и религиозное право - sacrum jus - было лишь подразделением общего права - publicum jus. Поэтому то Варрон различает theologia philosophica et vera, далее - theologia poetica et mythica и, наконец, theologia civilis**. Характеристично последнее выражение, определяющее положение религии в римском государстве, - theologia civilis. Оно должно быть переложено на наш язык выражением: государственное богословие.
______________________
* De republ. I, 4.
** Augustin. De civitate Dei, VI, 5.
______________________
Что же теперь христианство?.. Христиане открыто заявляли стремление выйти из под государственного контроля в своих религиозных убеждениях, в своей религиозной жизни. Они заявляли, что человек, подчиненный государственной власти в других отношениях, свободен от подчинения этой власти в сфере религиозной. Эта мысль о существенном различии между гражданскою (языческою) и религиозною (христианскою) деятельностью, мысль о нетождестве их была принципом, которым руководилась юная церковь Христова. Вера христиан не отторгала их от обязанностей относительно государства, но это дотоле, пока законы государственные, авторитет государственный не решались вмешиваться в дела их веры и исповедания. Поэтому христиане и своею жизнью, и голосом апологетов требовали от государства свободы совести, свободы выражать независимо от предписаний государства свою религиозность. Они хотели жить в этом отношении без контроля государственного, но этого не признавала государственная власть и признавать не хотела. Апологет II века Тертуллиан заявляет пред римским правительством, что каждый человек есть существо свободное,"всякий может располагать собою, так же точно волен поступать человек и в деле религии". Тертуллиан говорит:"Право естественное, право общечеловеческое требует, чтобы каждому было предоставлено поклоняться тому, кому он хочет. Религия одного не может быть ни вредна, ни полезна для другого"."Принуждать свободных людей приносить жертвы - значит оказывать вопиющую несправедливость, делать неслыханное насилие. Какое безрассудство - хотеть заставлять человека воздавать Божеству почести, которые и без того он должен был бы воздавать ради своей пользы! Не вправе ли он сказать: не хочу я, чтоб Юпитер мне благоприятствовал! Что вы тут мешаетесь? Пусть Янус сердится на меня, пусть обращает ко мне лицо, какое ему угодно!"* Тот же Тертуллиан говорит:"Какое зло моя религия приносит другому? Это противно религии принуждать к религии, которая добровольно принимается, а не посредством принуждения, потому что всякая жертва требует согласия сердца. И если вы принуждаете нас приносить жертвы, то этим однако же не достигается никакого чествования ваших богов, потому что в вынужденных жертвах они не могут находить никакого удовольствия, это значило бы, что они любят насилие"**. С этим вместе у Тертуллиана соединяется требование, чтобы римская власть отказалась от тех прав в деле религиозных убеждений, какие она присваивала себе доселе:"Итак, позвольте одним поклоняться истинному Богу, а другим Юпитеру, одним поднимать руки к небу, а другим к жертвеннику, одним приносить в жертву Богу самих себя, а другим козлов. Берегитесь, чтобы не показать некоторого рода нечестия, когда вы отнимаете свободу богопочитания и выбор божества, когда вы не позволяете мне поклоняться Богу, Которому я хочу, и станете принуждать меня поклоняться такому богу, которому я не хочу. Какой Бог потребует себе насильственных почестей? И человек их не пожелает"***. В этих словах Тертуллиан ясно высказывает мысль, что христианство решительно не признает за языческим государством права санкции в делах религии, - мысль, которая шла вопреки всем традициям Рима. Со всею силою непоколебимости в убеждениях развивает ту же мысль другой великий апологет древности, Ориген, в III веке. Он открыто заявляет себя ратоборцем нового высшего принципа христианского, в противоположность установившемуся принципу, которого держалось государство римское."Мы имеем дело, - говорит он, - с двумя законами. Один закон природы, виновником которого есть Бог, другой закон писанный, которые дается от государства (городов). Если они согласны между собой, должно одинаково соблюдать их. Но если естественный, божественный закон повелевает нам то, что расходится с законодательством страны, то должно это последнее - законодательство страны - оставлять без внимания; и, пренебрегая волею человеческих законодателей, слушаться только воли божественной, какие бы ни соединялись с этим опасности и труды, даже если бы пришлось потерпеть смерть и посрамление. Мы, христиане, признавая естественный закон (или, что то же, закон совести) высшим божественным законом, - мы стремимся соблюдать его и отвергаем законы нечестивые"****. Христианский апологет начала IV века, как бы подводя итоги тех требований, с которыми выступили христиане в эпоху гонений, говорил:"Нет ничего свободнее религии, и она совершенно уничтожается, как скоро приносящий жертву бывает к этому принуждаем"*****.
______________________
* Origenis. Contra Celsum. V, 37.
**Лактанций. Божеств, установления, V, 20.
*** Тертуллиан. Апология, гл. 28.
**** Он же. Послание к Скапуле, гл. 2.
***** Он же. Апология, гл. 24.
______________________
Такой протест со стороны христианства против вековых прав языческого государства мог ли быть терпим и спокойно выслушиваем деспотическими владыками Рима? Мог ли Рим позволять свободное распространение таких идей, которые были отрицанием его коренных прав? Христианство со своею проповедью о Царстве Божием как высшем благе, заключающем в себе все другие блага, должно было вконец низвергать идеалы древности, по которым, напротив, государство было высшим благом, условливавшим собою благосостояние и счастье людей. Тогда как в древности над всем царила государственная власть, ее авторитет высился над всеми другими авторитетами, в христианстве и христианах эта власть встречает врага, готового лишить ее собственных прав, возобладать и возвыситься над нею. Оставить без противодействия такое явление, как христианство, значило бы для Рима, при подобном положении дел, открыто отказаться от своих вековых прав. Но это было неестественно. Каждый шаг в развитии народного сознания достигается посредством продолжительной борьбы; поэтому римское правительство, если оно хорошо сознавало требования и стремления христианства, необходимо должно было преследовать христиан. Гонение должно было являться как противодействие консервативного начала новому началу, совершенно доселе чуждому для духа человеческого. Замечательный факт: систематическими гонителями христианства были именно те государи римские, которые отличались наибольшею рассудительностью, наибольшим пониманием положения дел государственных, которые лучше других императоров понимали нужды времени, каковы Траян, Марк Аврелий, Деций, Диоклетиан, между тем как злые и порочные государи, но мало входившие в сущность дел государственных, как Нерон, Каракалла, Коммод и многие другие, или вовсе не преследовали христиан, или если и преследовали, то вовсе не видели в этом какой нибудь государственной задачи, стоящей в связи с верным охранением прав власти. Это зависело ни от чего другого, как именно от того, что более проницательные государи понимали ту великость требований, какие предъявлялись христианством правительству римскому, понимали, что христианство требовало ни много, ни мало как полного коренного изменения идей, легших в основу всемирной Империи*. Не забудем и того, что первый эдикт (Миланский) Константина Великого, которым узаконялось положение христианства в Римской империи, вполне отвечал тем требованиям и стремлениям, какие высказывали апологеты ввиду гонений на христиан, гонений, которыми государство хотело заставить христиан отказаться от их религиозного идеала и подчиниться языческому государственному идеалу. В этом случае государство делало уступку тем требованиям, какие выставлялись христианством, знак, что государство понимало, из за чего была вековая борьба между христианством и римским правительством.
______________________
* Кроме Неандера эту мысль встречаем у Маассена в брошюре: Uber die Griinde des Kampfes zwisch. dem heindnischrom. Staat und dem Christenthum. S. 7. Wien.
______________________
Итак, несоответствие воззрений, заявленных христианством, принципам, принадлежащим римскому государству, - это несоответствие должно было условливать со стороны Рима гонение на последователей христианства. И вот кровь мучеников льется, но недаром льется эта кровь: ею покупается дражайшее из всех прав человеческих - право свободного христианского убеждения.
II. Причины религиозные. Здесь мы рассмотрим, во–первых, почему языческое римское правительство не могло допускать свободного распространения христианства между собственными своими гражданами, т. н. римскими гражданами. Во–вторых, почему оно не могло дать христианству настолько своего покровительства, насколько оно давало его культам иноземным, которых было множество во всемирной Империи?
Скажем сначала, почему христианство не могло свободно распространяться и утверждаться между римскими гражданами. Из указанного нами выше взаимоотношения государственной власти и религии в Римской империи само собою выходило то фактическое следствие, что римское государство берет на себя религиозную опеку в жизни своих граждан. Оно поставляло своей задачей оберегать status quo своей отечественной религии. Оно видело в этом свою священнейшую обязанность. Это стремление можно обнаружить у всех римских императоров, как лучших, так и худших. Император Август очень заботился о поддержании римской религии. Он старался действовать на окружающих и увещаниями, и собственным примером*. Подобно всем государственным мужам своей страны, он приписывал какое то чудесное действие древней религии. Он перестраивал храмы, чествовал жрецов и наблюдал за строгим исполнением церемоний. Преемники его, говоря вообще, следовали его примеру. Тиберий, человек сам по себе очень индифферентный, чрезвычайно заботился о религиозных вещах. Он отлично знал древние обычаи и не позволял делать в них ни малейшей отмены. Император Клавдий был набожен. Во время одного своего триумфа он взобрался на коленях по ступеням Капитолия, поддерживаемый с обеих сторон своими зятьями. Кроме того, у него была мания древности; ему доставляло удовольствие восстанавливать жертвоприношения, восходившие к временам отдаленным. Даже при самых дурных государях, умышленно пренебрегавших преданиями Августа, римская религия никогда не оставалась в полном пренебрежении, например, при Нероне. А что касается лучших государей последующего времени, то они оказывали полное уважение национальной религии. Так поступал Веспасиан и императоры из фамилии Антонинов. Так же поступали и позднейшие римские государи**. После этого понятно, могли ли находить себе пощаду христиане у римского правительства, христиане, которые употребляли все меры к тому, чтобы отторгать римских граждан от их древней религии. Еще новым препятствием к утверждению христианства среди римских граждан служило то, что отпадение от отечественной религии рассматривалось как отпадение от самого государства, как стремление революционное, антигосударственное. В этом отношении замечательны слова Мецената, с которыми он обращается к Августу:"Почитай сам богов непременно по отечественным законам и принуждай других почитать таким же образом. Тех же, кто вводит что либо чуждое, преследуй и наказывай не только за то, что они богов презирают, но и за то, что они, презирая их, презирают и все другое, за то, что, вводя новые божества, соблазняют к принятию новых законов. Отсюда происходят потом заговоры и тайные союзы, отнюдь не терпимые в монархии"***. Поэтому, если христианство появлялось между римскими гражданами, оно должно было рассматриваться со стороны властей не только как религиозное преступление, но и как преступление политическое.
______________________
* Буассье. Римская религия от Августа до Антонинов. Перевод с фр. М., 1878. С. 60–61.
** Там же. С. 258–260.
*** Неандер. Allgemeint Geschichte der christl. Religion und Kirche. Aufl. 3–te. Gotha, 1856. Band I, S. 48.
______________________
Правда, по–видимому, римская власть уже не так то строго блюла за чистотою и охранением своей религии, как мы указывали. Существуют факты, из которых можно делать заключение, что римский культ того времени потерпел значительное изменение под влиянием посторонних религиозных веяний, так что, по–видимому, допускать заботы правительства римского о сохранении и поддержании отечественного культа можно только с большими ограничениями. В самом деле, известно, что культ римский того времени нередко в свою сферу принимал божества из культов иноземных. Так, отдельные греческие и азиатские боги по определению сената вводимы были в культ римский. Мы видим, что Зевс Эллады становится рядом с Юпитером Рима, а Гера подле Юноны, что малоазийская богиня Кибела определением сената причтена к лику богов Капитолия*. Нельзя ли выводить отсюда заключения, что и христианство при своем распространении могло и не встречать сопротивления со стороны Рима, могло найти себе такой же доступ в среду римских граждан, как и вышепоименованные культы иноземные? Но такая возможность не имела места в отношении к христианскому Богу и культу христианскому. И это по многим причинам. Во–первых, такое допущение не римских божеств к почитанию их гражданами делалось не иначе как с позволения римского сената, как говорят об этом Цицерон и Тертуллиан**. А такого дозволения христиане тщетно ждали на первых порах. Во–вторых, данный культ данного божества если и допускался в среде граждан, то не иначе как с такими или другими видоизменениями его, чего, конечно, никак не могло терпеть христианство. Притом при подобном допущении необходимым условием поставлялось, чтобы вместе с обрядами, какие предписывались новым культом для его последователей, теми же последователями строго сохранялись и соблюдались и ceremoniae Romanae, т. е. обряды римского культа. Почитателям какого либо нового бога даже предписывалось иногда, чтобы это чествование нового бога происходило по тем образцам, какие давались римским культом***. Очевидно, такого рода отношением к иноземным культам, проникавшим в среду римских граждан, правительство не санкционировало свободного выбора и свободного чествования каких либо богов. И потому христианство, благодаря этого рода толерантности римского правительства, не могло безнаказанно проникать в среду римских граждан. Замечательно, что в гонение императора Валериана правительство римское предлагало христианам, как это видно из допроса, сделанного язычником–проконсулом Дионисию Александрийскому, предлагало воспользоваться этим видом терпимости римской, т. е. оно хотело дозволить им почитание Христа, но под условием, чтобы вместе с этим были соблюдаемы и обычные религиозные обряды римские - ceremoniae Romanae****. Но само собой понятно, что христианство ни при этом и ни при каком другом случае не могло и не хотело допускать подобного компромисса, сделки с римской религией, зная, что невозможно служить двум господам. А потому рассматриваемый вид миролюбия римской власти в отношении к культам иноземным не мог подавать христианам ни малейшей надежды на благоприятное положение их в среде римского мира. В–третьих, такое проникновение чуждых культов в среду римских граждан более строгими из язычников считалось за порчу древних нравов. А потому когда это вторжение чуждых культов более или менее грозило опасностью римскому культу, то появлялись положительные законы против усиления культов чуждых*****. Итак, ревностное стремление римского правительства охранять свой отечественный культ было условием неблагоприятным для успехов христианства в мире римском. И хотя это указанное стремление иногда и делает уступки и снисхождение в пользу каких либо иных культов, но это не могло иметь приложения к христианскому культу, потому что христианство не могло согласиться на те уступки, какие требовались от культа, иногда дозволяемого для практикования его римскими гражданами******. И следовательно, с этой точки зрения христианство могло ожидать для себя только запретов и гонений.
______________________
* Hausrath. Neutestamentliche Zeitgeschichte. Aufl. 2–te. Heidelderg, 1875 Theil 2. S. 12. 85.
** Ciceronis. De leg. II, 8 (Никто не должен иметь богов отдельно для себя и не должен поклоняться частным образом новым или чужеземным богам, если они не признаны государством); Тертуллиан. Апология, гл. 5.
*** Буассье. Ук. соч. С. 318–319.
**** Евсевий. Церковная история. VII, 11.
***** Tacit. Annal. lib. XI, 15; lib. II, 85.
****** Бердников. Государственное положение религии в Римской империи// Прав, собеседн. 1881. Т. I. С. 225–226.
______________________
В то время, когда появляется и распространяется христианство, римская религия получает весьма важное приращение в своем культе. Это приращение сделалось источником многих бед для христиан. Мы говорим о так называемом"культе цезарей". Быть может, ни из за чего другого не было пролито так много христианской крови, как из за этого рода религиозного почитания у римлян. Пантеон римский весьма быстро обогатился новым родом идолопоклонства - поклонением пред гением цезаря. Скажем несколько слов о происхождении этого культа. Римская религия с самого начала не была религией натуралистической: религиозное почитание римлян видело в своих богах олицетворение всех тех сил, от которых зависело счастье и благоденствие государства. Служение Юпитеру Капитолийскому здесь не было тем служением, какое воздавалось в Греции Зевсу, олицетворявшему собою светлое небо; Юпитер в Риме был олицетворением высшего государственного порядка, он представлялся невидимой главой именно государства. И вообще все государственные функции у римлян непременно олицетворялись в каком нибудь божестве, и покровительство этих божеств в соответствующих им функциях и желалось римлянами, и признавалось. Теперь, с появлением в Риме власти монархической, последовательность религиозного развития римлян требовала, чтобы эта новая государственная функция была представлена в каком нибудь божестве, покровителе этой власти; в этом полагали залог счастья и государственного благоденствия. Таким божеством и сделалось отвлеченное понятие: гений императора. По римскому представлению, каждый человек имел своего гения, поэтому и император должен иметь гения, который бы охранял его и руководил им. Сама по себе эта вера в гения императора не вела к какому нибудь суеверному поклонению императорам, но суетность и тщеславие римских цезарей и низкое угодничество подданных из простого почитания гения императора сделали личное обоготворение монархов. Начался этот культ цезарей с Августа и продолжал свое существование во все время языческой Римской империи. Стали обоготворять не только умерших цезарей, но даже и живых. Этот культ в некотором отношении стал во главе римской религии. Он был для всех принудительным."Все жители обязаны были принимать в нем участие, так как все наслаждались римским миром и жили под покровительством Империи"*. Считалось обязательным иметь у себя в доме образ царствующего императора между своими пенатами. Так, в царствование Марка Аврелия римляне считали"безбожником всякого, кто не имел у себя в доме хоть какого нибудь его изображения"**. За соблюдением культа цезарей в Римской империи смотрели строго, и кто по небрежности или неуважению не хотел выражать чествования императору, с таким поступали как с величайшим преступником. По смерти императора Августа, когда он был причтен к лику богов, уже ясно обнаружилось, как опасно с небрежностью относиться к новому богу. Несколько римских всадников обвинено было перед сенатом в том, что они оказывали непочтение Августу как богу, - и с наказанием не замедлили***. Всякое упущение и вольнодумство касательно культа цезарей подвергалось неминуемой каре. Любопытен в этом отношении рассказ о казни при Нероне знаменитого сенатора Тразеи Пета, считавшегося воплощенной добродетелью, пострадавшего за недостаток угодливости в отношении к императору. Льстецы говорили про Тразею следующее:"Тразея избегал торжественной присяги, не присутствовал на молебнах, никогда не приносил жертвы за здравие главы государства или за сохранение его небесного голоса. Он не присягал именем Августа, не признает божественности Поппеи. Он смеется над священнодействием, презирает законы. Я требую Тразею в сенат, - говорит официальный обвинитель его, - я призываю его к присяге, как гражданина. Я объявляю его предателем и врагом отечества"****. Мы сказали, что, быть может, больше всего пролилось христианской крови из за этого культа цезарей. Так оно и было. Уже во II веке язычниками примечено было, что христиане ни во что ставят культ цезарей, и сильно негодовали за это на христиан. Известный Цельс говорит к христианам:"Разве есть что либо худое в том, чтобы приобретать благоволение владыки людей; ведь не без божественного благоизволения получается власть над миром?""Если от тебя требуют клятвы именем императора, тут нет ничего дурного; ибо все, что ты не имеешь в жизни, получаешь от императора"*****. Но христиане думали иначе и при всяком случае открыто заявляли о своем решительном несогласии поклоняться императору. Тертуллиан, вооружаясь против этого поклонения, говорит христианину:"Отдай деньги твои кесарю, а себя самого Богу. Но если все будешь отдавать кесарю, что же останется для Бога? Я хочу, - замечает Тертуллиан, - называть императора владыкой, но только в обыкновенном смысле, если я не принуждаюсь поставлять его владыкой на место Бога"******. Сцены противления со стороны христиан требованиям обоготворять императора, сцены, подобные нижеследующей, были явлением обыкновенным. Проконсул одной провинции замечает христианину:"Ты должен любить императора как прилично человеку, живущему под покровительством римских законов". Выслушав ответ христианина, что он любит императора, проконсул говорит:"Чтоб засвидетельствовать свою покорность императору, принеси с нами жертву императору". Христианин решительно отказывается от исполнения этого требования."Я молюсь Богу, - восклицает он, - за императора, но жертвы в честь его нельзя ни требовать, ни приносить, ибо можно ли воздавать божеские почести человеку?"Вследствие подобных заявлений со стороны христиан на них падало тягчайшее обвинение в оскорблении царского величества, возводилось так называемое crimen majestatis.
______________________
* Буассье. Ук. соч. С. 27, 125–127.
** Там же. 144.
*** Там же. 140.
**** Tacit. Annal. XVI, 28–35.
***** Orig. Cont. Celsum. VII, 63 et 67.
****** Тертуллиан. Апология, гл. 45.
______________________
Продолжаем раскрытие религиозных причин, побуждавших римское правительство преследовать христиан, но посмотрим на этот вопрос еще с новой стороны. Сейчас мы рассмотрели, насколько неблагоприятны были отношения римского правительства к христианству, когда мы брали во внимание строгую заботливость правительства о соблюдении как древних религиозных римских обычаев, так и нового и популярного культа цезарей, словом, о соблюдении и охранении их отечественной религии. В этом случае христианство не могло ждать себе пощады от правительства. Но этого еще мало. Христианское общество не разделяло и тех привилегий свободы и независимости, которыми пользовались во всемирном римском государстве приверженцы и поклонники различных религий, принадлежавших народам, входившим в состав Империи. Римляне были очень толерантны к религиям чуждым, они не тревожили религиозной совести иноземцев. Иноземец, не римский гражданин, мог поклоняться богу, какому хотел. Различные чужеземные культы - греческий, малоазийский, египетский и самый иудейский - свободно отправлялись повсюду на обширной римской территории. Каждый человек, принадлежавший к той или другой чужестранной религии, мог где угодно исполнять предписанные ему религией обряды. Это было позволено как в провинции, так и в самом Риме. Рим не представлял исключения. Сюда стекались лица, принадлежавшие ко всевозможным религиям, и могли здесь невозбранно практиковать свои обряды. Дионисий Галикарнасский говорит:"Люди, принадлежащие к тысяче народностей, приходят в Город, т. е. Рим, и воздают здесь поклонение отечественным богам, по своим иноземным законам". Эти чужеземцы только обязаны были держать себя уважительно по отношению к римскому государственному культу и отправлять свои обряды частным образом, скромно, не навязывая их другим, а особенно не показываясь с ними в публичных местах города; этим культам позволено было держаться на окраинах Рима. А что касается городов и стран, лишь подчиненных римской власти, то в них отправление каких бы то ни было культов вполне дозволялось. Римляне ничуть не вмешивались в это дело и выговаривали себе право чествования своих богов по своему обычаю*. Спрашивается, почему же христианство не могло пользоваться, хотя бы отчасти, тем покровительством законов со стороны римской власти, каким пользовались всевозможные культы - греческий, малоазийский, египетский и другие? Нам представится дело еще более удивительным, если возьмем во внимание, что толерантность Рима простиралась так далеко, что римляне не обходили своим покровительством даже культы самые странные и чудовищные, которые положительно претили серьезному и важному римлянину. Они терпеливо переносили и эти культы, не поднимали на них своей грозной руки. А между тем в среде этих культов чего только нельзя было встретить! Как ни мало римляне по своему характеру, серьезному и благоразумному, были расположены к странному и дикому культу египетской богини Изиды, однако же богиня эта приобрела себе прочное положение даже в Италии, проникла и в самый Рим**. Служение персидскому божеству Митре также было распространено в Римской империи, несмотря на то, что культ этот соединялся с обрядами самого эксцентрического свойства***. Наряду с указанными языческими культами и иудеями императорскими эдиктами разрешено было невозбранное исполнение их религиозных обрядов, невозбранное богопочитание во всех местах Римской империи. Это тем страннее представляется, что между римским язычеством и иудейством было менее точек соприкосновения, чем между римским и другими языческими культами; тем удивительнее, что иудеи вследствие гордого притязания на исключительную святость стали для римлян племенем ненавистным, когда и самый Моисеев закон в большинстве случаев казался для римлян нелепым и омерзительным. Римлянам крайне не нравилось в иудеях, что они даже в обыкновенных житейских отношениях старались держаться как можно дальше от прочих сограждан, не покупали у язычников хлеба, масла, вина и других предметов житейского обихода, не говорили на их языке, не принимали их в свидетели и т. д.**** При всем том иудеи, однако же, пользовались неотъемлемым правом служить своему Богу везде, не исключая самого Рима, по своему обряду. Все эти указанные нами эксцентрические культы, при всей несимпатичности их для римского правительства, тем не менее были признаны религиями, позволенными в границах Римской империи, почему и назывались religiones licitae. Эта позволительность всех культов языческих и иудейского имела, однако же, то ограничение, что не допущен был для подобных культов прозелитизм между римскими гражданами. Лишь исконные жители различных стран имели право совершать культы, принадлежащие этим странам*****.
______________________
* Бердников. Ук. соч. С. 211–212.
** Hausrath. Op. cit. Bd. II. S. 84.
*** Ibid. S. 86.
**** Бердников. Ук. соч. С. 227–224.
***** Hausrath. Op. cit. Bd. II. S. 119–122; Neander. Ibid. S. 43.
______________________
Итак, общим правилом политики римского правительства было то, что позволено было существовать на территории Римской империи, - и языческим культам в разных их видах, и иудейству, даже наперекор римским симпатиям. Римское правительство пренебрежительно относилось, отвращалось египетского культа Изиды, и однако позволяло его; оно не могло симпатизировать чуждому ему по духу культу египетского божества Митры, и однако оно не преследовало его почитателей; он терпеть не могло иудейства, гордого и презрительно относившегося к язычникам–римлянам, и однако оно, римское правительство, охраняло его интересы. Почему же одни христиане, чуждые всяких эксцентричностей в своем культе, не разделявшие горделивого презрения к римлянам, каким отличались иудеи, христиане, не позволявшие себе никаких шумных и соблазнительных религиозных процессий, - почему одни христиане не пользовались религиозной толерантностью Рима? Не странно ли это? Не есть ли это какой то печальный рок, тяготевший над христианами? Не было ли это со стороны Рима какой то непоследовательностью своим принципам? Нисколько. Главное основание, на котором утверждалась веротерпимость римлян относительно чуждых для них культов, состояло в том, что это были культы установившиеся, культы определенных национальностей, отечественные культы известных народов. И голос оракулов, и требования философов, и авторитет законов предписывали уважать и терпеть культы национальные, освященные древностью. Все завоеванные Римом народы, а их было очень много, не принуждались ничуть к принятию господствующего римского культа и не принуждались отрекаться от своих национальных религий. Римляне объявляли неприкосновенным богопочитание каждого из завоеванных ими языческих народов, надеясь чрез то отчасти расположить к себе побежденные народы, отчасти снискать покровительство самих богов этих народов. Некоторые из римлян, именно люди религиозные, даже самое всемирное господство своего народа приписывали содружеству с богами всех народов. Римляне, как политеисты, не были фанатичны относительно чужих богов. По их понятию, всякое чествование богов, основанное на национальном обычае того или другого народа, имело право на существование и заслуживало уважения. Отдавая, естественно, предпочтение свои богам, римляне держали себя очень внимательно относительно чужеземных богов и их оригинального чествования, опасаясь как бы неуважением к богам, хотя бы и чужим, не причинить себе бедствий. Мало этого. Благодаря интенсивности политеизма и совершенному отсутствию твердых религиозных догматов, римляне склонны были думать, что чужеземцы в сущности поклоняются тем же богам, каким и они сами, римляне. Римлянин, вследствие этого, находясь, например, в Греции, со спокойной совестью приносил жертву Гермесу. Со своей стороны, почитатели иноземных культов не давали римлянам повода гневаться на них, не поставили себя во враждебное отношение к римскому культу. Чужеземные культы остерегаются принимать пред римской религией тон презрительный и гордый. Напротив того, они показывали величайшее уважении к римским богам, и это уважение было вообще искренно: ведь боги эти были очень могущественны, если могли дать народу, который поклонялся им, владычество над целым миром. Следовательно, о них нельзя было легкомысленно говорить, полезнее даже было при случае обращаться к ним. Так уважительно относились к римскому культу прочие языческие народы. Не составляли особенно резкого отличия в этом случае и иудеи, хотя от них меньше всех можно было бы ожидать этого. Сами иудеи старались по возможности ладить с гордыми римлянами. Правда и иудеи твердо держались своей религии, но разными услугами своим владыкам–римлянам успевали приобрести себе сносное религиозное положение. Они хоть несколько, но все же старались приноравливаться к законам владычествующего народа; они выражали очень ясные желания жить в мире и согласии с римлянами, за это римляне снисходили к их нравам и обычаям. Когда на иудеев донесено было императору Калигуле, что они недостаточно выражают почитание к священной особе императора, то они отправили от себя депутацию к императору:"Мы приносим тебе жертвы, - говорили эти депутаты Калигуле, - за тебя, и не простые жертвы, а гекатомбы (т. е. сотенные). Мы делали это уже три раза - по случаю твоего вступления на престол, по случаю твоей болезни за твое выздоровление и за твою победу"*. Разумеется, такие заявления должны были мирить римское правительство с иудеями. Они ведь старались щадить религиозную щепетильность римлян. Итак, мы видим, по каким основаниям римляне оставались в миролюбивых, толерантных отношениях к чужеземным культам. Но могли ли они в такие же отношения становиться и к христианскому культу? Языческая римская власть не видела в христианстве того, что давало бы возможность уравнивать христианство с прочими культами. У христиан не было никакого древнего отечественного культа, как это было в других религиозных обществах. Скорее, христианство являлось революционным отпадением от религии дозволенной, терпимой, нарушением уставов древней религии - иудейской. Это именно ставит в упрек христианам Цельс, выражая господствующий образ мысли."Иудеи, - говорит он, - определенный народ, и они сохраняют, как и быть должно, свой отечественный культ, в чем они поступают как и все другие люди. С полным правом в каждом народе соблюдаются древние законы, и есть преступление отступать от них", как делают христиане, разумеет Цельс**. Отсюда то обыкновенный упрек язычников в отношении к христианам: поп licet esse vos, т. е. вы знаете, что не позволяется быть христианином. Христиане, на взгляд римского правительства, являлись чем то странным, неестественным, выродками между людьми, они являлись для него ни иудеями, ни язычниками, ни тем, ни другим, представляли собою какой то genus tertium***. Позволены были определенные культы иноземных языческих народов, позволен был культ иудейский, христианство же не принадлежало ни туда, ни сюда, и потому входило в круг религий запрещенных; religio illicita было оно. Христианство не поставляло себя в связи ни с одним из доселе известных культов и не хотело показывать никакого расположения культу римскому."На что же это похоже!" - мог восклицать римлянин. Христианство со своею проповедью о богопочитании, не привязанном ни к какому месту, ни к какому государству, с партикуляристической религиозной точки зрения древности являлось как нечто противное природе вещей, как попрание всякого определенного порядка. Самый характер христианского культа, насколько он был известен, стоял в противоречии с обыкновенным привычным характером других религий, с какими представлял себе религию языческий мир, римское правительство. Христиане не имели ничего такого, что находили в каждом религиозном культе, ничего из всего того, что даже у культа иудейского было общего с язычеством. У них не находили - можно себе представить - ни алтарей, ни образов, ни храмов, ни жертв, что так изумляет язычников****."Какая же это религия?" - могли задавать себе вопрос язычники."Кто бы мог думать, - говорит Цельс, - что эллины и варвары в Азии, Европе и Ливии станут соглашаться на принятие такого закона, который совершенно непонятен"*****, т. е. такого, какой не привязан к определенной народности, не похож ни на культ иудейский, ни на языческий. И однако же, что казалось совсем невозможным, все более и более грозило осуществиться. Видели, как христианство, находя себе немалочисленных представителей между всеми сословиями, не исключая самих римских граждан, грозило ниспровержением государственной религии, а с нею, казалось, и самому государству, поскольку оно тесно было связано с религией. При виде этого ничего не оставалось делать языческому Риму, как в чувстве самосохранения внутренней силе христианства противопоставить по крайней мере силу внешнюю - отсюда гонения, следствие естественное.
______________________
* Бердников. Ук. соч. С. 228–31, 234.
** Orig. С. Celsum. V, 25.
*** Genus tertium ("третий род" - лат.) означает кастратов, евнухов, т. е. ни мужчины, ни женщины, а что то среднее между теми и другими, как древние представляли себе евнухов.
**** Минуций Феликс. Октавий, гл. 10.
***** Orig. С. Celsum. VIII, 72.
______________________
III. Причины общественные. Общество языческое римское было так настроено, что христиане не могли ожидать себе мира и покоя. Все, начиная с самого императора до последнего подданного, чем нибудь да были недовольны христианами. Император, как первый член общества, считал их плохими верноподданными, классы интеллигентные и административные смотрели на них как на врагов цивилизации и негодных граждан, народ, масса считали христиан главной причиной общественных несчастий, полагая, что боги гневаются на распространение такого нечестия, как христианство.
Христианами оказывался лично недовольным прежде всего император, как первый член римского общества. Императоры никак не могли извинить христианам недостаток благоговения в них к персоне владыки вселенной. Чем больше делал успеха в обществе культ цезарей, о котором мы говорили выше, тем решительнее христиане отказывались принимать участие в тех суеверных знаках почести, какие изобрели языческое лицемерие и угодничество. Христиане уклонялись от воскурения фимиама и принесения жертв пред статуями императоров, не хотели клясться их гением. Разве не должно было это сильно затрагивать гордость и тщеславие императоров? Император римский не мог оставаться равнодушным зрителем такого вольномыслия и упрямства. И нужно сказать, что христиане в своем противлении суеверному почитанию императоров иногда заходили очень далеко. Нельзя отрицать того, что некоторые из христиан, не совсем благоразумно, устранялись от общих официальных празднеств в честь императоров во дни их восшествия на престол или во дни торжеств по случаю каких нибудь побед. Именно они усматривали связь с языческой религией и языческими нравами даже в таких невинных вещах, как украшение домов лаврами или как иллюминация*. Случалось также, что императоры жертвовали известную сумму денег для раздач солдатам в знак своего благоволения. Чтобы получить свою долю, все являлись, как это было в обыкновении, с венками на головах, только христианин–солдат являлся со своим венком в руке, потому что увенчивать свою голову венком ему казалось чем то языческим**. Конечно, такие и подобные действия могли принадлежать только отдельным личностям, а большинство было далеко от того, чтобы одобрить подобные поступки, но что позволяли себе отдельные личности, то легко могли поставлять в вину всем христианам. Отсюда естественно могло происходить обвинение в оскорблении христианами царского достоинства, в неуважении императора. Поэтому то христиан называли irreligiosi in Caesares, hostes Caesarum.
Из книги История Поместных Православных церквей автора Скурат Константин Ефимович Из книги Русское монашество. Возникновение. Развитие. Сущность. 988-1917 автора Смолич Игорь Корнильевич Из книги Русские мыслители и Европа автора Зеньковский Василий Васильевич6. Церковные реформы в начале XX века Весной 1907 года в Румынии произошло мощное крестьянское восстание, в котором приняли участие и многие священники. Это понудило Церковь и государство провести ряд церковных реформ. Синодальный закон 1872 года был пересмотрен в сторону
Из книги Лекции по истории Древней Церкви. Том IV автора Болотов Василий Васильевич2. Церковно–политические идеи в Москве во второй половине XV и в начале XVI века Эти события, естественно, наложили свой отпечаток на жизнь людей той эпохи. Нельзя забывать, что в процессе собирания Русской земли церковная иерархия играла очень важную роль. Русские
Из книги Лекции по истории Древней Церкви. Том II автора Болотов Василий Васильевич Из книги Патриарх Сергий автора Одинцов Михаил ИвановичЭкскурс: Оригенистические споры в конце?V и начале V века Феодор мопсуэстийский выразил особенности своего воззрения по христологическому вопросу полнее Нестория. Далее естественно было бы перейти к изложению учения Нестория и истории его дела. Но история Нестория не
Из книги Чтение Священного Писания. Уроки святых, подвижников, духовных учителей Русской Церкви автора Басин Илья Викторович2. Причины гонений на христиан Другую партию в борьбе между христианством и язычеством представляло римское государство, и если смотреть на дело с точки зрения государства, то многое представится в особом свете. Прежде всего нас поразит не жестокость гонений и их
Из книги Угреша. Страницы истории автора Егорова Елена Николаевна Из книги Полный годичный круг кратких поучений. Том II (апрель – июнь) автора Дьяченко Григорий МихайловичЮридические основания гонений на христиан Римская империя не представляла в себе места для свободного существования христианства. В чем же выразилось это отрицательное отношение римской государственности к христианству? Против христиан были издаваемы особые
Из книги От древнего Валаама до Нового Света. Русская Православная Миссия в Северной Америке автора Григорьев Протоиерей ДмитрийРеформы в Русской церкви в начале XX века Биография Сергия Страгородского неотделима от истории Русской православной церкви первой половины XX столетия, подчас они непостижимым образом следовали друг за другом, чуть ли не переплетаясь. И если 15 октября 1905 года он сдал дела
Из книги Эпоха гонений на христиан и утверждение христианства в греко-римском мире при Константине Великом автора Лебедев Алексей ПетровичГлава 6. Монашеская традиция в начале XX века Созерцательное чтение Священного Писания не прекращалось в монастырях старой России. В начале XX века опыт того или иного подвижника становился известен чаще всего благодаря его духовничеству. Вообще общественное служение
Из книги автора Из книги автораСв. мученик Терентий и дружина его (Африкан, Максим, Помпий, Зинон Александр, Феодор, Макарий и прочие с ними) (О причинах равнодушия христиан в отношении к вечной жизни) I. Когда правитель африканской провинции Фортунат объявил всенародно указ императора римского Декия,
Из книги автора17. В начале 21-го века В 2002 году митрополит Феодосий по состоянию здоровья ушёл на покой. Первоиерархом автокефальной Православной Церкви в Америке был избран архиепископ Филадельфийский и Восточно-Пенсильванский Герман (Свайко). Он родился в 1932 году в Пенсильвании. По
Эпоха гонений на христиан и утверждение христианства в греко-римском мире при Константине Великом
Часть первая
Введение. О причинах гонений на христиан во II, III и начале IV века
Причины эти троякого рода. 1) Государственные: языческие идеи государства; государство считало себя вправе полновластно распоряжаться всею совокупностью жизни граждан; и религия, и все ее касающееся было подчинено государственной власти; открытое стремление христиан выйти из под государственного контроля в своей религиозной жизни и убеждениях; заявления в этом смысле христианских писателей (Тертуллиана, Оригена, Лактанция); столкновение указанного рода воззрений - языческих с христианскими, - и преследование христиан. 2) Религиозные, или религиозно–политические: препятствия для утверждения христианства среди собственно т. н. римских граждан, - ревностное охранение римским правительством исключительных прав отечественной религии, - невозможность для христианства утвердиться среди римских граждан на тех условиях, на каких проникали сюда чуждые религии;"Культ цезарей"и опаснейшие его последствия для христиан; почему христианство не могло воспользоваться той толерантностью, какою пользовались религии иностранных народов? 3) Общественные: недовольство (римского) императора как первого члена общества христианами; ненависть к ним языческих философов и ученых, и административных классов, вражда к ним же языческих народных масс; в чем выражалось вышеуказанное общественное нерасположение язычников к христианам? - Резюме: о причинах гонений христиан. - План и задачи исследования гонений на христиан
Отношение правительственной римской власти к распространявшемуся среди Империи обществу христианскому выразилось во II, III и начале IV века, как известно, в гонениях на христиан. Чтобы понять надлежащим образом свойства и характер этих преследований, нужно наперед строже изучить самые причины их.
Причины эти троякого рода: 1) Государственные. Правительством замечена была несовместимость христианства с идеями о государственной власти, какие лежали в основе римского государства. Христианство своими требованиями шло вразрез с тем, что составляло сущность представлений о государственной власти и ее отношениях ко всем сторонам жизни граждан. 2) Причины религиозные, хотя и не в чистом их виде. Именно несовместимость христианства с установившимися отношениями римского правительства к своей собственной религии и культам народов иноземных. Христианство не могло ожидать в отношении к себе терпимости со стороны римского правительства, потому что оно, христианство, явилось враждебным для интересов отечественной религии римской и по своему существу стояло вне круга миролюбивых фактических отношений, в какие поставляло себя правительство к другим религиям - не римским. 3) Общественные. Несовместимость христианства с общественными требованиями языческого Рима. Христиане не хотели признавать для себя обязательными иных из общественных требований правительства, а правительство не могло извинить подобного уклонения от общественных требований со стороны последователей новой религии.
I. Христианство со своими принципами являлось несовместимым с господствующими языческими идеями о государственной власти. Что это значит? Это значит, что установившемуся веками взгляду языческой государственной власти касательно безусловного господства ее во всех сферах человеческой деятельности противопоставлен был от христианства взгляд, в силу которого из под эгиды этой власти отторгалась целая область деятельности человеческой - область религиозной жизни человека. Языческая древность чужда была идей о свободе убеждений в деле религии и совести, о свободе сообразно со своими наклонностями избирать род и образ религиозного поклонения. Языческая идея государства заключала в себе право полновластного распоряжения всею совокупностью жизни граждан. Все, что тесно не связывало себя с этой идеей, все, что хотело жить и развиваться, не служа целям государственным, - все это было непонятно для древности, чуждо ее духу. Отсюда религия и все религиозное были подчинены государственному интересу. Самые великие умы древности ничего не знали о самостоятельности религиозной, о религии и религиозности, не подчиненных государству. Платон в своем"Идеальном государстве"с решительностью объявлял, что в государстве каждый получает возможность исполнить свое назначение и достигнуть полной меры своего счастия и благополучия, и вследствие этого Платон дает государству такую власть над человеком, при которой не остается никакого места ни для личной, ни для религиозной свободы. По мнению другого великого мыслителя древности - Аристотеля (в"Политике"), человек есть существо исключительно политическое, и жизнь государственная есть все для него. Замечательнейший римский мыслитель, Цицерон, говорит также:"Государство родило нас и воспитало для того, чтобы лучшие и высшие силы нашей души, разума и рассудка употреблять в свою собственную (государственную) пользу, а в нашу личную пользу оставлять столько, сколько будет оставаться за удовлетворением его собственных нужд"*. Римское государство было лишь осуществлением этих идей древности. Государство у римлян было тем средоточием, из которого выходили, около которого вращались и к которому снова неизбежно возвращались все мысли и чувства, верования и убеждения, идеалы и стремления народа. Оно было единственно высшим идеалом и путеводною звездою, которая в качестве высшего рока (Fata Romana, Dea Romana) давала направление всем силам народной жизни и сообщала определенный смысл и характер склонностям и действиям отдельного человека. Оно было как бы божеством, и все, что стояло вне отношения к государству, было бесполезно, незаконно. Поэтому и самая священнейшая вещь - религия - была одной из функций государственной власти. Власть ведала религию как мир и войну, как подати и повинности, как управление и полицию. В римском государстве ведение дел религии и надзор за религиозным положением народа сначала поручался сенату, а потом присоединился к атрибутам императорской власти. Все императоры Рима, начиная от Августа, были в то же время верховными первосвященниками; император в то же время именовался и Pontifex maximus. Словом, религия в римской империи не имела ни малейшей самостоятельности, она находилась под строгим контролем государственной власти. Отсюда религиозный строй составлял часть государственного строя, и религиозное право - sacrum jus - было лишь подразделением общего права - publicum jus. Поэтому то Варрон различает theologia philosophica et vera, далее - theologia poetica et mythica и, наконец, theologia civilis**. Характеристично последнее выражение, определяющее положение религии в римском государстве, - theologia civilis. Оно должно быть переложено на наш язык выражением: государственное богословие.
______________________
* De republ. I, 4.
** Augustin. De civitate Dei, VI, 5.
______________________
Что же теперь христианство?.. Христиане открыто заявляли стремление выйти из под государственного контроля в своих религиозных убеждениях, в своей религиозной жизни. Они заявляли, что человек, подчиненный государственной власти в других отношениях, свободен от подчинения этой власти в сфере религиозной. Эта мысль о существенном различии между гражданскою (языческою) и религиозною (христианскою) деятельностью, мысль о нетождестве их была принципом, которым руководилась юная церковь Христова. Вера христиан не отторгала их от обязанностей относительно государства, но это дотоле, пока законы государственные, авторитет государственный не решались вмешиваться в дела их веры и исповедания. Поэтому христиане и своею жизнью, и голосом апологетов требовали от государства свободы совести, свободы выражать независимо от предписаний государства свою религиозность. Они хотели жить в этом отношении без контроля государственного, но этого не признавала государственная власть и признавать не хотела. Апологет II века Тертуллиан заявляет пред римским правительством, что каждый человек есть существо свободное,"всякий может располагать собою, так же точно волен поступать человек и в деле религии". Тертуллиан говорит:"Право естественное, право общечеловеческое требует, чтобы каждому было предоставлено поклоняться тому, кому он хочет. Религия одного не может быть ни вредна, ни полезна для другого"."Принуждать свободных людей приносить жертвы - значит оказывать вопиющую несправедливость, делать неслыханное насилие. Какое безрассудство - хотеть заставлять человека воздавать Божеству почести, которые и без того он должен был бы воздавать ради своей пользы! Не вправе ли он сказать: не хочу я, чтоб Юпитер мне благоприятствовал! Что вы тут мешаетесь? Пусть Янус сердится на меня, пусть обращает ко мне лицо, какое ему угодно!"* Тот же Тертуллиан говорит:"Какое зло моя религия приносит другому? Это противно религии принуждать к религии, которая добровольно принимается, а не посредством принуждения, потому что всякая жертва требует согласия сердца. И если вы принуждаете нас приносить жертвы, то этим однако же не достигается никакого чествования ваших богов, потому что в вынужденных жертвах они не могут находить никакого удовольствия, это значило бы, что они любят насилие"**. С этим вместе у Тертуллиана соединяется требование, чтобы римская власть отказалась от тех прав в деле религиозных убеждений, какие она присваивала себе доселе:"Итак, позвольте одним поклоняться истинному Богу, а другим Юпитеру, одним поднимать руки к небу, а другим к жертвеннику, одним приносить в жертву Богу самих себя, а другим козлов. Берегитесь, чтобы не показать некоторого рода нечестия, когда вы отнимаете свободу богопочитания и выбор божества, когда вы не позволяете мне поклоняться Богу, Которому я хочу, и станете принуждать меня поклоняться такому богу, которому я не хочу. Какой Бог потребует себе насильственных почестей? И человек их не пожелает"***. В этих словах Тертуллиан ясно высказывает мысль, что христианство решительно не признает за языческим государством права санкции в делах религии, - мысль, которая шла вопреки всем традициям Рима. Со всею силою непоколебимости в убеждениях развивает ту же мысль другой великий апологет древности, Ориген, в III веке. Он открыто заявляет себя ратоборцем нового высшего принципа христианского, в противоположность установившемуся принципу, которого держалось государство римское."Мы имеем дело, - говорит он, - с двумя законами. Один закон природы, виновником которого есть Бог, другой закон писанный, которые дается от государства (городов). Если они согласны между собой, должно одинаково соблюдать их. Но если естественный, божественный закон повелевает нам то, что расходится с законодательством страны, то должно это последнее - законодательство страны - оставлять без внимания; и, пренебрегая волею человеческих законодателей, слушаться только воли божественной, какие бы ни соединялись с этим опасности и труды, даже если бы пришлось потерпеть смерть и посрамление. Мы, христиане, признавая естественный закон (или, что то же, закон совести) высшим божественным законом, - мы стремимся соблюдать его и отвергаем законы нечестивые"****. Христианский апологет начала IV века, как бы подводя итоги тех требований, с которыми выступили христиане в эпоху гонений, говорил:"Нет ничего свободнее религии, и она совершенно уничтожается, как скоро приносящий жертву бывает к этому принуждаем"*****.
